Книга Троя (S-T-I-K-S) [огрызок] - Степан Городничий

нервно, оглядывался на Филина и что-то бурчал под нос.

Лена продолжала истреблять тушенку, запивая живцом. Силы прибывали на глазах.

— Филин, знаю я кто в стабе крыса мурья. Точнее догадываюсь.

Глаза Филина загорелись, — я давно подозревал что есть. Всех рейдеров проверял, так землю рыл, что смеялись за глаза. Из всех, кто за ворота выходит, душу вынимал. Ничего, ни одной зацепки.

— Зачем Хазалю про рейдеров доклады писал? Ты у него на крючке? Не стреляй глазами, можешь не переживать, нет больше Хазаля. Ты все самое интересное пропустил.

Быстро пересказала последние стабьи новости. И про Хазаля, бегство стронгов, про Спарапета и похищение Яны. Ментат слушал и хмурился все больше и больше.

— По всем раскладам выходит, Умка стукач. Вот ты всех рейдеров проверял, а ментата не догадался.

— Умка? Он же сменщик мой. Мы столько пива вместе выпили.

— Слышал, по рации мур орал, что инфы от жопомордого нет. Кто у вас в стабе со шрамом через все лицо. Только не будет от него больше вреда, оторвал ему хват голову.

Филин надолго замолчал. Лена опять погрузилась в мысли. Почти все, что произошло более-менее понятно. Вот только Дрег перед смертью обратился. Точно обратился и заурчал. Похоже я состав открыла, с помощью которого иммунных можно иммунитета лишать. Что там, дешевый спек, синтетика мефедроновая, живец, возможно хлопья еще и кровь моя. Было бы время можно бы поэкспериментировать восстановить, не помешал бы рецепт. Только где добровольцев на такие опыты взять?

Филин вышел из прострации, — Ты это…, спасибо, что спасла, там.

— Прости меня за тот, ну в стабе. Ты мне понравилась сильно, сразу. А как голой увидел, чуть дар речи не потерял. Прихода свежаков почти нет, вот я и начал прикалываться, меня часто со знахарем путали. Когда понял, что ты не против, ну видел, что возбудилась, за ширму побежал, чтобы прямо там не наброситься. Да и потом при опросе грубил больше от злости на себя.

— Ладно, проехали, но шесть споранов ты мне все равно должен.

— Да хоть сейчас могу отдать, Фриц казну муров прихватил. Почти сорок горошин и споранов без счета. Только знаешь, пока дома не окажемся, добычу делить примета дурная.

Ела уже сама, ложка летала как ракетка у чемпиона по настольному теннису. Пустые банки не успевали отскакивать под ноги. Живот раздулся, как барабан, жизнь постепенно возвращалась, мочевой пузырь вновь начал подавать тревожные сигналы.

Филин затарахтел, — Слушай, есть мысль, куда Яна деться могла. Староста глава Центрального, Хазалю предложение передавал, в жены ему Яну отдать. Вот только про его жен нехорошие слухи ходят. Лет десять назад дочь у Старосты обратилась, и крыша у него на этой почве того. Начал во всем жену обвинять, избил, выгнал, новую взял. С новой повторилась история. А сейчас у него целых гарем, со всех сторон девок свозит. Дождется ребенка, потом обращение и пропадают бабы. Когда узнал, что у Хазаля дочь в Улье рождена, гору жемчуга обещал. У детей Улья же шанс иммунного родить на порядок выше. Хазаль торговался до последнего, трусился, продешевить боялся. А тут стронги нарисовались. Не понятно, что они предложили, но последние дни Хазаль вообще сам не свой.

Машина резко чихнула дернулась и заглохла. Повисла звенящая тишина, водитель тупо уставился на приборную панель, несколько раз потарахтел стартером. Красноречием, как всегда, не отличался, — Бензин.

Ну вот, приехали.

Лена попыталась встать самостоятельно, терпимо, злые вертолеты вокруг головы больше не кружили, — Филин, я опять в кусты.

Не успела нормально поудивляться, как лихо организм избавляется от шлаков, всплыли слова Егеря, — «В гробу я видел этот Уазик, как бензин кончается, так тяга пропадает, уже четыре бензонасоса сменил» Ага, и про давление в магистрали еще что-то. А тяга пропадает, когда машинка ревет, дергается и не едет. Не пропадала же тяга, ровно ехали.

— Филюша, ты тут? Ты мне доверился один раз, и мы живы, готов поверить еще?

Глаза ментата сузились, — Говори.

Лена зашептала, судорожно подбирая штаны, — Бежать надо, прямо сейчас, сразу, на раз, два, три.

На счет три Филин рухнул на землю от такого удара по затылку, что в старом мире голова лопнула бы как перезрелая дыня. То ли Улей и в правду делает людей крепче, то ли у ментатов этот орган отличается особой твердостью.

Франц наклонился, деловито обшарил карманы, засунул нож в сапог и стянул руки за спиной.

— Франц, ты чего?

Ответом девушка не удостоилась. Рейдер буднично подошел, поднял одной рукой, обвернул руки куском острой проволокой и, не обращая внимание на вялые удары, зашвырнул в машину.

Филин пришел в себя почти сразу, машина не успела набрать скорость. Пощупал шишку, выругался, — Это что было, Франц.

Водитель рявкнул не оборачиваясь, выдал мощную тираду, видно наболело — Как же ты меня достал, ублюдок. Как же я весь этот год мечтал приложить тебя по голове. Ненавижу твои дебильные шутки и пиво твое вонючее ненавижу.

— Франц, а как же твоя жена, ее же муры убили.

— И спасибо им за это сказать надо. Если бы не они, я бы сам ее со дня на день разобрал бы на запчасти.

— Зачем это Франц, мы же друзьями были?

— Не были мы никогда друзьями, я просто исполнял Его волю.

Лена пошевелилась, пытаясь ослабить проволоку, — Чью волю?

— Стикса, твари. Все, молча, услышу звук, проломлю голову.

Еще с полчаса продирались через густой молодой подлесок. Переговариваться пленники не решались, косились на ненавистный затылок и только люто переглядывались. Машина нырнула в глубокий овраг и вырулила к поднятому шлагбауму.

— На выход.

Двор, обычные постройки, машины, люди суетятся. Посередине двора стоял колоритный персонаж с пчелиной рамкой в руках. Недовольный снял пчеловодную маску, застыл, скрестив руки на груди.

Франц суетливо подбежал, присел, хлопнул ладонями по земле, — Отшельник, я был вынужден открыться, я привел его.

Грянул голос противный скрипучий, — Зачем ты раскрылся и приволок эти отходы Стикса?

Франс затараторил, необычно слушать речи от человека, который раньше не мог связать двух слов, — Он великий знахарь, вылечил ногу, открытый перелом. Не так, как делают другие, он знает старый ритуал. Он провел ритуал, я не видел, было темно, была боль, был стыд и страх. Но это был ритуал, я уверен.

— Что ты несешь? Жрец, способный провести ритуал, должен прожить в улье минимум пятьдесят лет.

Филин плюхнулся на землю, пополз, — Я ничего не знаю, это не я, это все она-а-а, — заголосил, размазывая сопли. Я не знахарь, ментат я.

— Вижу, что ментат,